Восьмидесятые годы в СССР для молодежи стали «временем Кино»: сложно было найти человека, который не слышал бы «Алюминиевые огурцы», «Группу крови» или «Звезду по имени Солнце». Два раза в год его поклонники неизменно собираются, чтобы вспомнить своего героя: в день рождения, 21 июня, и в день гибели, 15 августа.
Его именем не назовут улицу или город — он не такого «типа» личность, но свой переулок у него есть, в Москве на Старом Арбате. Стена, исписанная словами «Виктор, ты Бог» и «Цой жив», оживет и сегодня, 16 лет спустя.
В гибели Цоя есть странности и непонятные факты: автокатастрофа была такой нелепой, что в это даже сложно поверить. На пустынном шоссе в Латвии, за рулем «Москвича-2141», Цой не справился с управлением и на скорости около 130 км/ч врезался в рейсовый автобус. Официальные выводы экспертизы говорят о том, что Цой был трезв и, вероятно, заснул за рулем, возвращаясь утром с рыбалки. Тем не менее, отец Виктора высказывал сомнение по поводу сна за рулем: от места до места было от силы 15 минут езды, и за это время сложно разогнаться до 130 км/ч и заснуть. После трагедии находились энтузиасты, которые проводили собственные расследования той аварии и утверждали, что многое в официальной версии кажется им подозрительным и неправдоподобным.
Его смерть породила настоящую волну самоубийств и попыток самоубийств: десятки молодых девушек по всей стране не были готовы смириться с потерей своего кумира.
Более того, фразу «Цой жив» некоторые поклонники пишут вполне серьезно, утверждая, что их герой не погиб, а живет отшельником где-то далеко в Сибири. Такая версия, как ни странно, совсем не кажется абсурдной, если почитать интервью и попытаться понять идеи этого человека: стремление к переменам было его основной целью.
«Я подразумевал под переменами освобождение сознания от всяческих догм, от стереотипа маленького, никчемного равнодушного человека, постоянно посматривающего «наверх». Перемен в сознании я ждал, а не конкретных там законов, указов, обращений, пленумов, съездов», — говорил он.
Можно не любить группу «Кино», можно спорить о личности Виктора Цоя, но отрицать его влияние на массы в то время бессмысленно, да и сейчас его ставят в один ряд с Джоном Ленноном, Владимиром Высоцким, Фредди Меркьюри. В чем секрет такой популярности, откуда взялась эта народная любовь и «киномания»?
«Шлялись по раздолбанным питерским улицам и подворотням два бездельника — работяга Леша Рыбин и пэтэушник Виктор Цой» — так начинается история группы «Кино» на официальном сайте. Точнее, это «Палата №6», потом получившая название «Гарин и Гиперболоиды». Весной 1982 года появляется «Кино», а уже через 2 года группа становится популярной во всем Советском Союзе.
Музыка и все, что с ней связано, было тем делом, ради которого Цой жил: квартирники, репетиции, записи, концерты…
Биографы считают, что основной причиной бешеной популярности Цоя стало его своевременное появление в нужном месте. В начале 80-х Москва «переваривала» Олимпиаду, была чистой и мирной столицей. Ленинград же был городом «андеграунда» — именно там зарождалась «новая волна» отечественной рок-музыки. Цой собирался создать «новую музыку для нового поколения»: может быть, в современной России это звучало бы банально, но в тот момент ждали именно этих слов. «Новая музыка» немного напоминала то Duran Duran, то в ней видели мотивы из «Ласкового мая»… Может быть, ничего сверхъестественного в песнях «Кино» и не было, но в ней было другое, самое главное: искренность.
«Нам за честность могут простить практически все, и, скажем, недостаточно профессиональную игру, и даже недостаточно профессиональные стихи. Этому есть масса примеров. Но когда пропадает честность — уже ничего не прощают». Эти слова были сказаны Цоем в интервью «АиФ» в 1987 г.
«Я не считаю себя борцом. Я пою песни. Пою о том, что мне нравится или нет, о том, что меня волнует». Юноша с экзотической внешностью, по сути, был для поклонников «своим парнем» — в начале он работал кочегаром, а играл в свободное время на квартирниках. Когда стал популярным, в интервью говорил или честно и резко, или молчал. «Что вас раздражает в окружающей действительности?» — спросили у него однажды из зала, после концерта. «Все!» — ответил он.
«…не было в его ответах ни интеллектуальной подкованности Гребенщикова, ни глубокого осмысления жизни Шахрина или Сукачева, ни режущей и колющей правды-матки Шевчука. Цой говорил медленно, старательно подбирал слова, абсолютно без каких-либо эмоций и красок. Говорил вещи правильные, но стандартные и малоинтересные» — так описывает Цоя один из журналистов, который брал у него интервью.
В материале использована информация c сайта Kinoman.Net
