Ранней весной потоками талой воды прорвало дамбу рыбхозовских прудов. Уровень воды в Лососянке поднялся на несколько метров. Потом открытый ниже по течению шлюз погасил волну, но было уже поздно. Из прудов рыба ушла в реку, рассредоточилась и начала клевать.
А у меня не клевало. Пришел в залив к четырем утра, излазил в заброднике весь залив, но все оказалось без толку. Перепробованы все наживки, на дно осела большая часть прикормки. Но поклевок не было. От отчаяния, я было смотал все три свои удочки. Была мысль принести в жертву рыболовному богу одну из них, ритуально сломав ее о ствол близлежащей сосны.
Потом я успокоился, обнаружив, что утро действительно еще достаточно раннее. Поэтому, развесив на вышеупомянутой сосне забродник, чтобы его просушить, размотал одну из удочек с тяжелым поплавком. Нацепил на крючок две перловины, сделал длинный заброс. Пришлось перебрасывать. Водоросли в теплой весенней воде да еще и на мелководье размножились неимоверно. Попасть в «окно» оказалось достаточно тяжело. Наконец поплавок уверенно встал. ( иногда я по человечески ему завидую. Встает не когда хочется, а когда надо). А сам достал из рюкзака мое любимое черниговское нефильтрованное пиво, завернутый в пакетбутерброд с сыром, два вареных яйца и приступил к трапезе…
Краем глаза почувствовал, что с поплавком что-то не так. Он изменил свое положение относительно камышей. Изменял он это положение прямо на моих глазах, медленно подергиваясь, уплывал себе куда-то в грядущее. Матерясь, я рванул к своей удочке. Успел. Видимо, мне повезло. Через несколько минут в садке отчаянно била хвостом вполне неплохая плотвица. Уходить категорически расхотелось. Я размотал еще одну удочку. Забросил так, чтобы поплавок оказался в метрах трех от предыдущего и погрузился в нирвану.
Люблю, когда клюет. Особенно, на бесплатном водоеме. Не скрою, что приятно прийти домой, небрежно кинуть у дверей рюкзак и сказать с достоинством: » Я там пару карпов принес, почисть, что ли…». Но когда ты этого карпа выслеживал несколько дней, закармливал место, менял наживки, менял снасти — это одно. А вот когда ты приехал в деревню Озеры, выстоял очередь, заплатил за путевку, а потом трясся по грунтовке до местечка Бобровня… Как всплывут в памяти хмурые лица, стоящих плечом к плечу рыболовов, которых, как на охоте, расставили по номерам. Не спорю, рыба в платном водоеме обычно клюет, и не плохая. Но где-то на пятом вытянутом из воды карасе, рвется что-то неуловимо тонкое в страждущей рыбацкой душе. И превращается такой рыбак в рядового киборга с удочкой вместо бластера.В голове его срабатывает какой-то механизм и все забросы совершаются на «раз-два». И рыба вынимается из воды на «три-четыре». И начинаешь считать, сколько поймал твой сосед. Начинаешь подмешивать в наживку ароматизаторы. Как на работе. На противной, рутинной работе…
Плотва клевала, хотя порывы сильного ветра мешали забросом. Поплавок улетал в водоросли. Приходилось перебрасывать. Не хотелось, но надо было что-то предпринимать. Мусор! Да, я вспомнил о мусоре. О застарелой куче железа в глубине леса. Это удивительно, до чего люди любят гадить сами себе. Гадить в тех местах, куда регулярно приезжают отдыхать. Оставляют после себя всю пластиковую посуду, бутылки. Следующая компания оставит после себя ко всему выше перечисленному еще и забытое запасное колесо из багажника. Импровизированную свалку приметят дачники. Ближайшей ночью свалка пополнится железными банками с засохшей от времени краской. Потом на свалке появятся мешки с гнилой прошлогодней картошкой, подшивка «Гродненской правды» за 1978 год. Глядишь, и скоро к этому месту подойти будет страшно. А несколько недель назад кто-то поленился отвезти ржавое железо в приемный пункт, вывез и выкинул его в лесу. В подарок коммунальщикам, которым до всего этого добра нет никакого дела. А в том железе видел я старые ржавые грабли…
Есть. Я не ошибся. Приторочить их к новой ручке, которую можно легко выстругать из сухого орешника — вот и готов мой инструмент.
Сосед по рыбалке, старый доночник с интересом наблюдал, как я в заброднике осторожно вошел в вводу и начал не менее осторожно сгребать к берегу водоросли, расчищая себе первый квадратный метр чистого пространства под первый поплавок. Рыба по натуре своей, очень любопытна. Даже сейчас там-сям бьётся мне в ногу любопытный пескарь. Первой к расчищенному месту конечно придёт самая любопытная из рыб — уклейка. А уж потом, после прикормки придёт плотва и карась. Половим ещё, половим.
Я прикармливаю оба расчищенных окна и снова погружаюсь в то сумрачное состояние, которое можно назвать нирваной. Надо мной синеет глубокое весенние небо. В котором на недостижимой высоте звенит жаворонок. Журавлиный клин возвращается домой после зимнего отпуска. По солнечным бликам весело скачет водомерка, которую изредка пытается схватить и утащить в воду, что-то маленькое, юркое.
На пригорок около моего рюкзака вылезла полёвка. Она понюхала носом воздух, обнаружила мою перловку и, опасливо озираясь съела несколько зёрен. Мне не жалко. Перловки я сварил много. Высоко поднимая лапы над мокрой от росы травой ко мне приближается местный «рэкет» — кот. Неизвестно из какой деревни. Он собирает дань. Кидаю ему плотвичку. Кот внимательно смотрит мне в глаза, соображая, не кину ли я ему ещё чего-нибудь. Нет, не кину. Он это понимает, но видимо надеется. Ты сейчас пройдёшься по берегу и наешься до отвисшего брюха. Наши рыбацкие поверья запрещают прогонять котов с берега — клёва не будет. Иди себе с плотвицей. Кот тыкается носом в плотвицу, аккуратно берёт её зубами и с достоинством удаляется по тропе в сторону дороги.
Ближе к вечеру, когда жара уже начала спадать КЛЮНУЛО. Буднично поплавок лёг на воду. Я даже не успел сосчитать до трёх,как его повело и утопило. Я подсёк и удочка согнулась буквально дугой.
— Ого , хтости добры узявся — прокомментировал сосед-доночник.
А я начал борьбу. Сперва рыба подошла ближе к берегу хотела рывком порвать поводок. В момент, когда она попыталась сделать это, я поднял удилище максимально вверх и быстро намотал несколько метров лески на катушку. Поэтому к рывку был готов. Далее мой подводный оппонент начал крутить под водой кульбиты, а я усилено старался не ослаблять леску. Борьба длилась с переменным успехом.
— Нада глянуть хто гэта!- сказал с непередаваемым на бумаге белорусским акцентом доночник, подошел поближе к ристалищу и вгляделся в темноту воды.
Я попытался подтянуть рыбу поближе к поверхности. Силуэт был широким, значит не щука и не окунь. Либо подлещик, либо карась.
— Поводок, какой?- спросил доночник и тут я с ужасом сообразил, что поменял для ловли плотвы свой обычный 0,14 на 0,11.
— 0,11 -прохрипел упавшим голосом я.
— Не густо. Если карась, то вытащим, а если карп — вряд ли.
Рыбина крутанулась у самой поверхности. И я с облегчением увидел, что все тело его покрыто чешуёй. Скорее всего карась. Мы снова начали изнурительную дуэль. Шансов у меня было всё-таки чуть больше. Он выдохся и стал. Медленно отступая назад, с высоко поднятым концом удилища, я подтянул рыбу к берегу. Это был… КАРП. Красивый карп. Выкинул его на берег из воды мой невольный помощник — сосед-доночник.
— Кило-полтора — сказал он. — Тут рыбы, як грази.
Мы постояли, покурили, поболтали о чем то несущественном… Начинался весенний вечер. Улетели к своим гнездам жаворонки. Их жизнерадостные трели смолкли в тиши наступающего вечера. В природе тишина никогда не бывает полной. И на смену жизнерадостному звону жаворонка, пришла осторожная трель соловья. На смену назойливым мухам прилетели прибрежные комары. На смену карпу пришла бесстрашная, неуловимая уклейка. На смену весне уже очень скоро придет жаркое лето. Как много хочется еще рассказать о весне, о том как я люблю это ни с чем несравнимое время года. О том, как поет душа, когда я, в первый раз после того как сойдет последний лед, иду по островкам талого снега на первую рыбалку…
Но — пора идти. Мы идем лесной дорогой: я и мой почти что друг — доночник. Я опять забыл спросить его имя. А он мое и не спрашивал. Мы идем вместе, и нет у нас поводов для ссоры. И не надо пытаться переводить то, что он говорит, хоть и говорит он по-белорусски. Язык рыбака везде одинаков. В соседней Литве телевидение транслирует программу о рыбной ловле, которая в переводе называется «На одном конце». Местные литовцы рассказали, что есть у них такая поговорка : «На одном конце — червяк, на другом конце — …» Ну, да вы поняли. Только разве про нас это? Мы — осколки языческой старины этих мест. Мы любим природу и воспринимаем себя, как неотъемлемая ее часть. И, по большому счету, нам плевать на то, что о нас думают люди не нашего рода-племени. Потому что племя наше большое, разноликое. И любой, кто разделяет наши взгляды — наш.
© Автор: Антон Лявзин специально для портала Рыбалка
Добавить комментарий